Русская наследница - Страница 25

— Она живет в Октане? — недоверчиво переспросила девчонка из гинекологии.

Филипп кивнул. Бабы принялись перешептываться.

— А кто она? Если не секрет, конечно, — кокетливо поинтересовалась молоденькая медсестричка.

— Ее зовут Катя, — ответил Филипп и уточнил: — Катя Щебетина.

По залу пробежал шумок, который не замедлил перерасти в оживленный ропот.

— А я ее знаю! — закричала санитарка из хирургии и захлопала в ладоши. — У нее сестра в аптеке работает, а сама Катька — в общежитии нефтяного колледжа воспитательницей!

— Ой, это которая с рэкетиром путается?

— Да он бросил ее давно!

— Не он ее, а она его бросила, вот! Она в Америку собирается, зачем ей теперь эти бандитские морды? Я у нее шубу купила, почти совсем новую.

Бабы наслаждались сплетнями, не обращая внимания на Филиппа.

Татьяне Юрьевне наконец удалось увести миссионеров в кабинет к главному, но те, к ее разочарованию и досаде, от чая отказались и утащили своего земляка вместе с Димой встречать католическое Рождество.

Глава 10

В это утро Даша проснулась рано, с каким-то незнакомым трепетным чувством в душе. Она взглянула на мирно сопевшего рядом Петюню и отвернулась к окну. Нет, не близкое присутствие Петюни зазвало в душе необычное состояние. Даша выбралась из-под одеяла и подошла к окну. За прозрачной занавеской тихо падал снег. Сквозь кружево летящих хлопьев пробивался молочно-мутный свет фонарей. Где-то за городом неторопливо готовился к своему часу рассвет.

Все вроде как обычно. Дети, как всегда с субботы на воскресенье, ночевали у Дашиных родителей. Она провела ночь не одна, но далеко не с мужчиной своей мечты.

Даша мельком посмотрела на Петюню, на его синюю майку, скрывающую половину татуировки на плече, на его приоткрытый рот… Вид Петюни не вызвал в ней никаких новых чувств — ни тепла, ни отвращения. Ничего, кроме легкого недоумения. Но Даша отогнала от себя эти никчемные мысли и стала искать в душе причину своего светлого состояния.

Последнее время Даша Кириллова встречалась с двумя мужчинами одновременно и была при этом одинока, как никогда. Кроме безработного, несколько раз сидевшего недалекого Петюни, у Даши имелся еще Игорь — молодой человек с двумя высшими образованиями и огромными неудовлетворенными духовными потребностями.

Игорь появлялся всегда внезапно, как дождь среди зимы, и приносил ей книги и собственные многогранные впечатления от прочитанного. Они вдвоем говорили до полуночи на Дашиной кухне. Вернее, говорил больше Игорь, а Даша через одинаковые промежутки времени кивала, иногда вставляя более-менее удачную фразу в пространные рассуждения любовника. Приходилось тщательно следить за собственной речью. Если фраза казалась ей удачной, она потом некоторое время чувствовала довольство собой.

После посещений Игоря Даша шла на работу разбитая, и весь день клевала носом в свои пробирки. В аптеке такое ее состояние называли «провела ночь с мужчиной», на что Даша только молча и, как она считала, загадочно улыбалась. За четыре месяца знакомства в их с Игорем романе произошло две интимных сцены. Именно поэтому Даша не могла пренебречь домоганиями Петюни. Тот хоть и не умел разговаривать на кухне ни о чем, кроме качества щей, зато охотно грел своим тщедушным телом Дашину постель.

— Дашка, как тебе не противно — с таким? — не понимала сестра Катя.

Даша горячо защищала Петюню, расписывая сестре его преданность и мужественность — качества, которые до сих пор не встречались ей в знакомых мужчинах. У Петюни же их не было и подавно.

Даша подозревала, что даже если соединить простоватого Петюню с умным интеллигентным Игорем, перемешать имеющиеся качества хорошенько и сваять что-то кардинально новое, из этого не получится более-менее хорошего мужа. На которого вот так вот взять опереться и расслабиться. И дышать с ним рядом полной грудью, не забивая голову мелочами.

— Ты чё это ни свет ни заря поднялась? — пробормотал Петюня, заметив Дашу, привидением торчащую у окна.

Даша обернулась и одарила любовника сложной непонятной улыбкой.

— Ты чё? — испугался Петюня. Он не любил сюрпризов.

— Знаешь, Петь, о чем я подумала, — медленно проговорила Даша, глядя сквозь него. — Я так давно не была в церкви… Давай сходим?

Петюня широко распахнул свои маленькие глазки:

— Что, сегодня?

— Ну да. Сегодня воскресенье, пойдем на утреннюю службу. Свечку зажжем, у икон постоим. Там так красиво. Я когда в церковь захожу, мне всегда плакать хочется.

Петюня напряженно вглядывался в лицо подруги. «А почему, собственно, не сходить, — подумал он, — раз ей так хочется? Церковь не театр, билетов покупать не надо».

— Можно, — великодушно согласился он, выбираясь из теплой постели. — Только пожрать чего-нибудь сообрази, ага?

Церковь, недавно отреставрированная, нарядная как именинница, была полна народу. Даша купила две свечи и стала пробираться к иконостасу. Петюня дышал ей в затылок. Все подставки для свечей перед иконами были заняты. Она отдала Петюне свечку и отошла в сторону, любуясь росписью стен. Низкий звучный голос батюшки, стройное пение хора, золото икон, мерцающее бликами в неровном плеске свечей, — все это мгновенно овеяло Дашу атмосферой причастности к трепетной тайне. Она почувствовала, как волна внезапной слабости прошлась по ногам и окутала ее всю целиком, отделив от толпы, оставив совершенно одну. Она стояла, окутанная сотнями невидимых нитей, мигом соединивших ее с высотой золоченого купола, крестом, колоколами за пределами потолка… Эти нити протянулись к внимательным глазам, взирающим на Дашу со всех икон сразу, к небу, глядящему из высоких узких просветов окон. И вслед за этим волшебным ощущением пришло осознание того, что, находясь, что называется, в состоянии публичного одиночества, Даша все же была не одна. Все эти люди, жившие когда-то давно на земле и запечатленные потом на иконописных портретах, каким-то чудесным образом оказались сейчас здесь, рядом, и с любовью и состраданием взирали на нее.